Сколько раз Вам выпадал счастливый билет быть королевой вечера? Думается, немного. А сколько из этих пышных празднеств увенчивались благополучным завершением? Уверена, Вы недоуменно покачали головой.
День Основателей – извечная традиция небольшого городка Мистик – Фоллс, что в США, Вирджиния. Официальная история внушает в умы школьников, что их родной городок основан в 1860 году уважаемыми семьями — Сальваторе, Локвуд, Форбс, Гилберт и Фелл. Потомки этих семей, наши современники, преданно чтят обычаи минувших столетий и отдают им честь посредством большого праздника – Дня Основателей. Частью этого торжества, опять же по доброй традиции, является конкурс «Мисс Мистик – Фоллс», в котором девушки города сражаются между собой за почетное звание. Кэролайн не могла не предложить своей блистательной кандидатуры. По её мнению, никто другой и вовсе не был достоин именоваться «Мисс Мистик - Фоллс»: белая атласная лента с черными заветными буквами непременно должна опоясывать именно фарфоровое плечико Форбс. Королева вечера должна выглядеть лучше всех, это естественно! Кэролайн была готова потратить сколько угодно времени и сил на то, чтобы создать неподражаемый образ. Медовые локоны, к кончикам образующие своеобразные рожки, лежали на обнаженных плечах. Прямая челка оказалась зачесанной направо и закрепленной маленькой невидимкой; левую же прядь поддерживала красивая заколка цилиндрической формы, усыпанная сияющей мириадой камушков. В число украшений входили небольшие перламутровые, почти прозрачные, серьги и серебряный кулон в форме узорного сердца. Стройную фигуру девушки подчеркивало платье без бретелей, с разрезом выше колена и покорно следующим за каждым шагом подолом. В области бедер разместились две имитации карманов с объемной оборкой. Цвет платья невольно навевал воображению идеи моря, морских волн: сложный бирюзовый, казалось, с избытком холодной зелени изумрудной, что используют в живописи маринисты.
Чтобы исполнилась самая заветная мечта, надо в неё верить. Только одно делает исполнение мечты невозможным – это страх, он же – отсутствие веры, а значит, отсутствие единственной причины, по которой мечта обязана исполниться. Кэролайн мечтала стать обладательницей почетного звания и, как минимум, блестящей диадемы.
Не было конца детской радости блондинки, когда её имя с помпезной четкостью слетело с трибуны, с которой рапортовала Кэрол Локвуд. Но Жизнь, эта противоречивая и непредсказуемая мадам, любит менять одежды: сегодня она является свету в ослепительно белом  платье, завтра оно сереет и отливает свинцом, послезавтра она спешит затянуть черный корсет с иссиня-черными широкими шелковыми лентами. Иначе говоря, всему хорошему приходит скорый конец, который не всегда сменяется скорым началом. Основное костюмированное действо планировалось через день; по обыкновению, оно путем незатейливого метаморфоза превращалось в любимую молодежью (да и взрослым населением) вечеринку с ультрасовременными ди-джеями и флуоресцентными шарами, выпивкой и … не менее, кажется, традиционным, чем праздник, трагичным финалом.
Джон Гилберт, этот вампироненавистиник, не останавливающийся на полпути, уговорил мэра позволить ему применить прибор Джонатана, уже побывавший в действии в 1864, чтобы вычислить среди тусующейся толпы вампиров. Механизм, заводимый рукой самого Джона, подействовал мгновенно: вампиры попадали навзничь, схватившись за виски. Обессилевших животных дотравливали вербеной и сносили в подвал, где бросали как кучу едкого хлама. Братьев Сальваторе путем стараний Елены и Бонни удалось спасти. Кэролайн же пришлось покинуть площадь вместе с Мэттом и Тайлером.
Локвуд  отчаянно жал на газ. Мелькание и суета отдалялись и пропадали за корявыми сучьями и ветками деревьев. Резкий свист автомобильных шин и последовавший за ним запах каучука. Лицо Тайлера искривилось; на нём изобразились ужас и боль. Парень взялся за голову, давя запястьями на виски. Машину дернуло в сторону: сцепление с дорогой потеряно, жизненноважный фактор  - развал схождение – отказывался поддерживать автомобиль в равновесии. Смена действительности происходила мгновенно. Кэролайн только успела воскликнуть: «Тайлер!», когда машина перевернулась. Грохот металла о асфальтовую крошку было последним, что помнила девушка. Она лежала без сознания на мокром черном асфальте, почти у самой обочины.
***
Монотонный писк какого-то аппарата разбудил Кэролайн. Она чувствовала себя хорошо, несмотря на жуткую слабость и ломоту во всем её хрупком теле. Девушка открыла глаза и попыталась приподняться на локтях. Это удалось её путем некоторых усилий, однако руки сковывали проводящие трубки и аппарат капельницы. Освободившись от ненужных приспособлений, лишь стесняющих движения, Форбс закрыла лицо ладонями и потерла глаза: они болели. Головные сосуды импульсивно бились под бледной кожей. Девушка не думала о том, как она сейчас выглядела, в ситцевой медицинской сорочке. Едва Кэр очнулась после болезненного сна и состояния утомительной сомнамбулы, зарегистрировав унылую действительность. Мерцательного эпителия коснулся резкий медицинский запах. Кэролайн отняла руки от лица и слабо посмотрела на открывшуюся дверь, стеклянное окошко в которой было занавешено белыми горизонтальными жалюзи. Перед Форбс стояла Елена. Правда, её волосы ниспадали на плечи идеальными локонами, а не прямыми прядями, а на лице изобразилась вовсе не доброжелательная улыбка, даже опасная ухмылка.
– Елена? – неуверенно прошептала Кэролайн, инстинктивно отодвигаясь подальше.

Девушка, вошедшая в палату, где приходила в себя Кэролайн, была как две капли воды похожа на Елену. Те же черты миловидного лица: шоколадные глаза, очерченные густыми длинными ресницами, смотрящие из-под тонких черных бровей, маленький носик и полные губы. Волосы цвета темного каштана были разделены на аккуратные локоны, закручивающиеся к концам. Девушке было достаточно коснуться двери, чтобы та послушно закрылась. Кэролайн сидела на кровати, крепко сжимая в ладонях белое одеяло. Чем ближе подходила «Елена», тем сильнее сжимались пальцы Кэролайн. «Елена» наклонилась, оперевшись ладонями о колени,  и заглянула в лицо Форбс. Тому, кто знает настоящую Елену с детства, эти глаза, проницательные и полные необъяснимой, почти свинцовой, тяжести, и изгиб персиковых губ, изображающий коварную ухмылку, непременно покажутся очевидным отличием двойников.
Кэролайн была наслышана о некой Кэтрин Пирс, девушки из 19 века, которая ловко крутила братьями Сальваторе и играла на их чувствах, как играли в Древней Греции на золотых арфах: виртуозно перебирая упругие струны, заплетая между ними цепкие пальчики. Она также знала, что эта особа  - вылитая красавица Елена Гилберт. Ну, или Елена – вылитая Кэтрин. Однако в светлой голове блондинки не зарождалось и мысли, что Пирс есть дело до неё, ученицы старших классов школы небольшого городка Вирджинии, Мистик Фоллс. Что она от неё хочет? Затем терзает беззащитное существо? Впрочем, это было в её природе, в её имманентном, неотделимом качестве.
Кэтрин стояла, казалось, изучая каждую черту в лице Кэролайн. Ей было интересно каждое сокращение мышц, изменение диаметра зрачков, что является естественным проявлением не менее естественного страха человека перед … животным. Прав тот, кто говорит, что страшнее человека нет существа на Земле. Но если в человеке к тому же ярко выражена звериная, кровожадная сущность!? Когда человек – изувер!?
Кэролайн нервно дышала. Организм с трудом доставлял воздух ко всем жизненнонеобходимым тканям и органам: легкие неустанно то сжимались, то расширялись, захватывая при этом очень мало воздуха. В горле стоял ком, еще больше затрудняющий дыхание. Сердце, эта самая уязвимая и беззащитная мышца, отчаянно билась, прогоняя кровь. Девушка чувствовала, как немеют пальцы; в глазах на мгновенье потемнело, но мнимый мрак тут же рассеялся, оставив после себя резкую боль и неприятные блики. Так чувствует себя крохотная птичка, загнанная птицеловом в западню. Она не может улететь, ей остаётся только биться о металлические прутья клетки и неистово чирикать.
Кэролайн не могла произнести ни слова. Говорить что-либо было бесполезно и глупо: впустую тратить с трудом добываемый воздух.
Кэтрин представилась в типичной совей манере: с издёвкой. При этом её имя звучало как приговор: оно было произнесено почти шепотом. При этом вампир обнажила белоснежные зубы, приподнимая верхнюю губу. Таким образом, её улыбка, которой улыбаются властелины и тираны, когда вершат расправу над подчиненными, сконцентрировалась у левого уголка. В какой-то момент Кэролайн показалось, что сейчас, в один миг, Кэтрин вытащит её сердце, сожмёт так, что из него словно из сочного, только что сорванного с ветки, плода потечёт кровь, точно сладкий нектар. Но это было бы слишком просто и никчёмно. Пирс не зря зарекомендовала себя как Мисс Коварность. Невозможно просчитать, сделает она шаг вправо или влево.
Кэролайн, под натиском томительного ожидания своей участи, пришла в исступление. Её ударило в дрожь, похожую на ту, которую испытывают, когда кожи касается ледяной промозглый ветер. Сердце замедлило свой темп. Девушка слышала только его биение: теперь ровное, монотонное. Время, казалось, вместе с ним замедлило бег. Каждая еще прожитая секунда принималась за минуту, минуты – за часы.
- Ты пришла убить меня? – наконец не выдержала  Форбс. Но этот наивный, детский вопрос не был подкреплен никакой надеждой на отрицательный ответ. Напротив, сейчас Кэролайн ждала подтверждения и скорой смерти. Умереть быстро, не успев почувствовать боль ,изнуряющую и пронзающую каждую клеточку тела при неосторожном движении… Но…Даже это было бы слишком просто.